Разделы сайта

Свежие новости

Полезные статьи

Секрет рукопожатия, радость отцовства и совет Энцо Феррари. Большое интервью Берни

Секрет рукопожатия, радость отцовства и совет Энцо Феррари. Большое интервью Берни

Прошлой осенью Берни Экклстоун отметил свое 90-летие, и хотя он уже не работает в Формуле 1 – проводя время с супругой и маленьким сыном Эйсом, – выстроенный им бизнес еще долго будет связан с именем человека, который создал из полулюбительских гонок огромную спортивную империю.

Интервью с британцем для глянцевого издания GQ брал Маниш Панди – режиссер, автор документальной ленты про Айртона Сенну и цикла фильмов для Моторспорт.ТВ. Предлагаем вам самые интересные фрагменты этой публикации.

Вы уже можете жить спокойно и вспоминать о прошлом?

Понятно, что за четыре последних года моя жизнь значительно поменялась. Теперь она гораздо проще, я живу по-другому. В Формуле 1 я посвящал все свое время росту бизнеса и решению проблем. Теперь я в Швейцарии.

Из-за пандемии у меня получается еще больше времени проводить с семьей. Обе мои девочки (дочери Тамара и Петра от предыдущего брака – прим.ред) часто приезжают к нам с Фабианой и Эйсом, который здесь и родился.

На самом деле, я всегда мог спокойно вспоминать о прошлом, но прежде на это просто никогда не было времени из-за множества дел.

Вы начинали с продажи машин, потом были гонщиком, менеджером, владельцем команды и, наконец, боссом Формулы 1. Это был однажды разработанный большой план?

Нет, никогда. Я начинал с продажи ручек по воскресеньям, потом мотоциклов, когда работал на заправке, потом торговал подержанными машинами. Я делец. К любой ситуации, с которой сталкиваюсь, я подхожу как делец. Ты должен знать стоимость того, что продаешь, и работать над тем, чтобы покупатель согласился заплатить нужную сумму.

Порой тебе приходится что-то продавать очень умным людям. Ты не можешь усыпить их бдительность. И тогда тебе нужно внимательно за всем следить, улавливать возможность – и использовать ее.

Но у меня есть собственный секрет – это рукопожатие. Люди знают, что могут доверять мне, что я все сделаю наилучшим образом для всех сторон. Сейчас, едва высохнут подписи под контрактом, все сразу зовут адвокатов, стремясь понять, что они подписали. Но во всем мире известно, что моего рукопожатия достаточно.

Кем вы по-настоящему восхищались?

[Энцо] Феррари. Он был особенным человеком и очень помог мне. Он научил меня, что спорт – это то, что происходит на столе, а бизнес – то, что под столом. Все просто: Формула 1 – это Ferrari, а Ferrari – это Формула 1.

И еще Колин [Чепмен], он был настоящим гением. И еще очень быстрым гонщиком.

Был ли кто-то, кто перехитрил вас в сделке?

Пожалуй. Но я предпочитаю таких не вспоминать.

Считаете ли вы, что вас неправильно понимают?

Иногда в моих слова видят такой смысл, какой я в них не вкладывал. Из-за этого у меня случаются неприятности. Но должен сказать, что я воспринимаю каждого человека так, как его вижу. Мне не важен цвет кожи, мужчина это или женщина, их религия и национальность, уровень доходов, политические взгляды…

Взгляните на меня: я ниже среднего роста, но не испытываю из-за этого никаких неудобств. Я такой же, как тот, кто выше меня. Даже больше – в кресле самолета мне гораздо удобнее, чем высоким. Во всем есть позитив, нет ничего однозначно плохого.

Однако вы умеете выводить людей из себя…

Бедный Жан-Мари [Балестр, президент FISA, оппонент Берни в борьбе за власть в Ф1]. Мы с Максом [Мосли] немало повеселились над ним. Помню, как-то в ЮАР я сказал судьям, что он попробует подняться на подиум, но не имеет такого права. И когда Жан-Мари действительно отправился на награждение, его буквально вытолкали взашей. Он был в высшей степени недоволен.

Еще был момент, когда я отвечал за бронирование гостиниц и заказал ему номер с ужасным видом из окна и удобствами на этаже. Его это мягко говоря не впечатлило. Славные были времена.

Недавно Ромен Грожан попал в Бахрейне в серьезную аварию, но остался цел. Другим везло меньше, в том числе вашим близким друзьям. Как вы переживали эти потери?

Я никогда не хожу на похороны. Когда вы близки с кем-то, они это и так знают. К чему ходить на похороны? Человек уже мертв. Не знаю.

Когда в Уоткинс-Глене разбился Франсуа Север, это было ужасно. Его буквально разорвало надвое. Карлос [Рейтеман, пилот команды Brabham, которой тогда владел Экклстоун] остановился на месте аварии. Он был совершенно шокирован, они с Франсуа дружили. Он рассказывал мне, что увидел там…

Но когда пришло время тренировки, он сел в машину. Звучит бессердечно, но такое уж было время. Мы просто продолжали двигаться дальше. Сейчас все куда безопаснее – стараниями Сида [Уоткинса] и Макса. Но полной безопасности не будет никогда. Это нужно просто принять.

Что вы думаете о современной Ф1? Скучаете по ней?

Скучаю по сделкам, особенно с промоутерами некоторых гонок. Мы немного помогали некоторым из них, а то бы они могли разориться. Еще мне не хватает контрактов с большими спонсорами, которые продляются на десяток лет. Но я смотрю гонки. И мне до сих пор часто звонят за советом.

Какое наследие вы оставите?

Если люди захотят помнить меня – какими бы ни были причины, – то будут помнить.

Что сейчас самое лучшее в вашей жизни?

Вновь стать отцом, проводить время с Эйсом. Он меняется каждый день. Я даже досадую сам на себя, что не уделял достаточного времени дочкам, когда они были маленькими. Но я был слишком занят, выстраивая свой бизнес.

Источник